ИГИЛ и национальная безопасность России: проведите оценку рисков и угроз.

«Ислáмское госудáрство» (ИГИЛ, ДАИШ) - международная исламистская суннитская террористическая организация, действующая преимущественно на территории Сирии (частично контролируя её северо-восточные территории) и Ирака (частично контролируя территорию «суннитского треугольника») фактически с 2013 года как непризнанное квазигосударство (провозглашённое как всемирный халифат 29 июня 2014 г.). Помимо Сирии и Ирака группировки участвуют в боевых действиях в Ливане, Афганистане, Алжире, Пакистане, Ливии, Египте, Йемене…

Возникла в 2003 году в Ираке как террористическая группировка «Аль-Каида в Ираке». В октябре 2006 года, после слияния с другими радикальными исламистскими группировками, была провозглашена как «Исламское государство Ирак»

Поразительный успех группировки, столь быстро реорганизованной в государство, объясняется целым рядом факторов:

• колоссальный финансовый прирост, основанием которого выступает в первую очередь незаконный сбыт нефти на чёрном рынке;
• материально-техническая база, представленная количественно и качественно (от ПЗРК до тяжёлых сверхзвуковых многоцелевых истребителей типа «Миг-21»); Из данных Организация по контролю за распространением оружия можно сделать вывод о том, что у боевиков «Исламского государства» отлично налажена система поставок оружия. Успехи ИГ в Сирии и в Ираке привели к тому, что в распоряжении террористов оказались несколько военных баз и аэродромов, буквально наводненных техникой и оружием. В частности в их руках оказались устаревшие, но еще годные к использованию легкие истребители советского производства Миг-21 и Миг-23.
• активный и разносторонний рекрутинг, посредством которого в группировку завербовано более 15000 человек (в том числе женщины и дети);
• уникальная административная специфика, сочетающая традиционную для экстремистов группу исламистов-догматиков с военным крылом, для которого исламские ценности – лишь инструмент эквилибристики;
• разносторонние PR-технологии, активно применяемые ИГ в целях военной мобилизации и привлечения новых адептов.

Российский политолог Кортунов С.В. (Концептуальные основы национальной и международной безопасности) рассматривает риски, вызовы и угрозы как разные степени опасности. В этом терминологическом ряду риски – самый низкий уровень опасности, а угрозы – самый высокий уровень.

Национальная безопасность-это… Российский специалист в области нац без-сти В. Манилов в содержание понятия нац. без-сть включает военную, социально-политическиую, экологическую, экономическую и информационную без-сть.

В Законе Российской Федерации «О безопасности» под «Угрозой безопасности - подразумевается совокупность условий и факторов, создающих опасность жизненно важным интересам личности, общества и государства».

«Условие - то, от чего зависит нечто другое».

«Фактор - причина, движущая сила какого-либо процесса, явления, определяющая его характер или отдельные его черты».

«Опасность - способность причинить какой-либо вред, несчастье; возможность чего-либо опасного, какого-нибудь несчастья, вреда» .

Под угрозами национальной безопасности понимаются потенциальные угрозы политическим, социальным, экономическим, военным, экологическим и иным, в том числе, духовным и интеллектуальным ценностям Нации и Государства. Угрозы национальная безопасности тесно связаны с национальными интересами страны, в том числе, и за пределами ее территории.

Риск — это возможность возникновения неблагоприятной ситуации или неудачного исхода какой-либо деятельности. (в данном случае от угроз)

При проведении анализа реальности рисков и угроз «Исламского государства» по отношению к России был выделен ряд обстоятельств, представляющих для нашей страны очевидную актуальность. Во-первых, в начале сентября 2014 ИГ инициировало обращение к Президенту Путину: террористы в выложенном в Интернет видеоролике угрожают населению РФ и угрожают начать войну «за освобождение Чечни и Кавказа». Через некоторое время агентство Bloomberg опубликовало запись телефонного разговора, в котором один из лидеров «Исламского государства» докладывает своему отцу об успехах военной кампании на Ближнем Востоке, сообщая, что «следующей целью станет Россия».

Во-вторых, прослеживается определённая заинтересованность ИГ в территории Северного Кавказа: большинство населения субъекта исповедуют суннитский ислам, что позволяет рассчитывать на опору культурной идентичности с одной стороны и органично вписывается в «халифатский концепт» – с другой.

В 2014 г. командиры «Имарата Кавказ» заявляли о переходе под начало самопровозглашенного ИГ. Вместо «Имарата Кавказ» на Северном Кавказе актуальной становится угроза со стороны новой террористической группировки, входящей в провозглашенную ИГ. (МГИМО Ярлыкапов)

Во-вторых, вызывает определённые опасения территориальная близость боевиков: террористы не просто находятся на одном континенте с РФ. Границы «халифата» пролегают в 750–800 км от российских. Мнения специалистов о степени риска разнятся. Так, старший научный сотрудник Центра арабских исследований Института востоковедения РАН Борис Долгов считает угрозу вполне объективной. Доклад секретаря Совета безопасности РФ Николая Патрушева говорит о том, что опасения оправданы лишь отчасти: «имея боевой опыт и оставаясь религиозно и политически заряженными, боевики могут представлять собой некоторую угрозу национальной безопасности, однако преувеличивать её не стоит».

Об обратном заявляет заведующий сектором истории и политики проблем отдельных арабских стран Института востоковедения РАН Б. Сейранян. «О каком Кавказе может идти речь, – пишет эксперт, – если они не могут взять Багдад».

Ответ на этот, безусловно, актуальный для РФ вопрос следует искать в работах представителей геополитики, в частности, в работе С. Хантингтона «Столкновение цивилизаций». Профессор гарвардского университета делает акцент на так называемых «линиях разлома», которыми испещрена политическая карта мира. К рассматриваемому вопросу этот тезис имеет самое непосредственное отношение: оплот «Исламского государства» – группа захваченных городов Ирака и Сирии (захвачены были, в том числе, за счёт опоры на местное население, имеющее одну культуру и корыстную заинтересованность) – имеет довольно основательную по глубине и протяжённости линию разлома на севере. Речь идёт о пограничных и соседних государствах: Иране, Армении, Азербайджане, Грузии, Южной Осетии и Абхазии.

Практически все указанные страны (за исключением Азербайджана и Ирана, которые исповедуют шиитский ислам) являются христианскими. Разность конфессий не просто отличие. В нашем контексте это основополагающий барьер: религиозная концепция служит для ИГ идейным вдохновением, которое оно не сможет почерпнуть на севере. Группа «религиозно подобранных» стран, таким образом, служит своего рода плотным заслоном, стоящим на пути развития массового радикализма. Вероятность лёгкого прохождения боевиками расстояния в практически 750–800 км (от северной границы Ирака до Владикавказа) сведена, таким образом, к минимуму. Встречая сопротивление, группировка не сможет сделать главное – «разыграть исламскую карту», опираясь на цивилизационную идентичность смежных государств в силу её отсутствия.

Ещё одним препятствием для ИГ, находящимся на «российском маршруте», являются объекты российского военного присутствия. Так, с 2009 г. в Абхазии дислоцируется 7-я объединённая военная база российских Вооружённых сил с численностью контингента до 4000 человек, в Армении – 102- я российская военная база в Гюмри, контингент которой ещё больше – около 5000 солдат, в Южной Осетии – 4-я объединённая военная база, имеющая в распоряжении порядка 4000 российских военных.

Число боевиков ИГ (на декабрь 2015 г. Шойгу – 60 тысяч. Российские спецслужбы около 3 тысяч россиян причастны к террористическим организациям в Сирии и Ираке. Бортников на заседании НАК).

Резюмируя вышеизложенное, справедливо сделать вывод: вероятность открытого военного вторжения ИГ на территорию РФ или её отдельного Федерального округа сведена к минимуму. Однако помимо военной кампании следует учесть и иные формы рисков, потенции которых, исходя из факторов становления и развития «Исламского государства», кажутся наиболее вероятными. По нашему мнению, первым таким риском может стать активизация деятельности отдельных бандформирований или иных радикальных групп, предполагающая организацию терактов, подобных Московским (2010) или Волгоградским (2014). Второй объективной проблемой для России является отток населения (в первую очередь, молодёжи) в направлении «Исламского государства». Речь идёт в частности о женщинах, которые, подвергшись нейролингвистическому программированию или иным инструментам психологической трансформации, покидают Россию.

 

Тропа, которую неудачно пыталась пройти Варвара Караулова, не зарастает. 16 июня СМИ сообщили, что полиция Москвы ищет студентку Российской академии народного хозяйства и государственной службы при президенте РФ (РАНХиГС) 19-летнюю Мариам Исмаилову, пропавшую без вести 12 июня. Родные Исмаиловой считают, сообщило 16 июня LifeNews, что Мариам попыталась сбежать в ИГИЛ по следу, оставленному своей «сестрой» Варей. Девушка втайне от родителей и близких вылетела в Стамбул. Сейчас ее ищут.

В июне 2015 в передаче «Чрезвычайное происшествие» был сюжет про дагестанца Асламбека Газигереева – строителя-отделочника из Хасавюрта, который не только сам ушел в «халифат», но и вывез туда жену и дочь. Его решение уехать в ИГИЛ повергло родных в шок. сказал, что поедет не воевать, а строить.

 

Как правильно ловить души

Наиболее яркий пример угрозы национальной безопасности России со стороны ИГИЛ – доля уроженцев Северного Кавказа, которые за два неполных последних года присоединились к «халифату» Аль Багдади. На конец 2014 года эта доля составляла от 2 до 7 тысяч человек, в процентном соотношении – от 7 до 10 % всех «воинов халифата». «По сравнению с уехавшими в ИГИЛ гражданами Грузии и Азербайджана, эта цифра колоссальная, – сказал Ахмет Ярлыкапов. – Из Грузии, по данным на конец 2014 года, уехало чуть более ста человек, из Азербайджана около 500″.

Российские регионы с максимальным уровнем «эмиграции» в ИГИЛ – Дагестан и Чечня. Из Дагестана ушло в ряды Аль Багдади, по разным оценкам, более 2000 человек. Цифра по уехавшим чеченцам – 3000, но она «плавающая»: в нее эксперты включают не только покинувших непосредственно Чечню, но и тех чеченцев, которые по разным причинам проживали в Европе.

Возрастная группа искателей счастья в халифате кавказцев – молодежь в возрасте от 16 до 26 лет. «Часть из них становятся экстремистами не у себя на родине, а на сезонных заработках в других регионах России, откуда они и уезжают в Сирию«, – описывает ситуацию Ярлыкапов.

Шариат, равенство и братство

Вторая отличительная особенность охоты ИГИЛ на россиян – адресная работа. В ряды ИГИЛ вербуют не абы кого, а людей конкретных профессий. Особым спросом пользуются медицинские работники, особенно хирурги. Продажа человеческих органов – одна из доходных статей бюджета «халифата». Также спросом у вербовщиков пользуются специалисты нефтяной отрасли.

миграции в ИГИЛ чаще всего подвержены не обитатели русской глубинки, а именно татары, башкиры, северокавказцы, крымские татары.

Коррупция, клановость, кумовство, отсутствие социальных лифтов толкают активную молодежь к поиску путей выхода.